И в заключение — немного статистики, показывающей, что алкоголь становится главным убийцей россиян (см. «Санкт-Петербургские ведомости», 6 дек. 1994 г.). Сегодня в России на душу населения (включая новорожденных младенцев и немощных стариков) приходится уже 14 литров абсолютного алкоголя в год — почти в 2 раза больше уровня, признанного Всемирной организацией здравоохранения опасным. (По уточнённым данным Государственной Думы, этот уровень достиг уже 24 литров). Согласно расчётам специалистов, общий...
Перед дверью кабинета с лаконичной надписью «Профессор» сидят больные и с тайной тревогой за свою судьбу ждут момента, когда дверь откроется и девушка в белом халате скажет: «Следующий». Ожидающих шестеро, все они приехали в Ленинград из разных мест страны к доктору, который, по слухам, каким-то особенным образом радикально излечивает болезни сердца. Больные почти не смотрят друг на друга, не заводят разговоров — каждый занят собой и думает свою собственную невеселую думу. Дума эта о жизни и смерти...
Утром следующего дня Олег Петрович Молдаванов несколько раз прошёлся по коридору, потолкался возле кабинета профессора, но зайти к Петру Ильичу не решился. Как всегда в это время, профессор принимал больных, а кроме того, на сегодня он назначил две операции, и весь третий этаж, на котором размещались кабинет профессора и операционная, готовился к ним. Молдаванов вернулся в палату. — Мне бы увидеть профессора хотя бы на одну минутку, — сказал он. — Да зачем он вам? — удивился...
Художник как-то спросил Молдаванова: — А надо ли жить долго? Певец задумался. «В самом деле? — говорил его отрешенный взгляд. — Нужна ли человеку жизнь долгая? Не обернется ли она под конец тоской и мукой?.. Ведь жизнь хороша, когда человек здоров и полон сил, когда он способен приносить пользу другим». Вечером к ним зашёл профессор, и они задали ему тот же вопрос. Пётр Ильич в раздумье присел на стул, вспомнил примерно такой же разговор с одной своей больной. Профессор...
Лечащий врач сказал Молдаванову: — Завтра начнем делать вам загрудинные блокады. Сказал просто, как о нечто само собой разумеющемся. Певец уже знал, что такое загрудинная блокада, и сообщение это, казалось, не произвело на него особого впечатления. — Хотелось бы, чтобы делал мне её профессор. — Блокады у нас делают все врачи, но я передам профессору вашу просьбу. Потом врач обратился к художнику: — Ваша болезнь поддается терапевтическим средствам. Посмотрим, как будете вести...
Прошло две недели. Новокаиновую блокаду области сердца Молдаванову так и не сделали. «Обошлось», — говорил он, глубоко и радостно вздыхая. И принимался бодро ходить по палате, словно примериваясь, сможет ли он в скором времени исполнять роли Бориса Годунова, царя Ивана, Досифея или генерала из оперы «Игрок». В другой раз прижмёт ладонь к сердцу, слушает. Боли в груди нет. «Оттаяло, оттаяло, — восклицал торжественно и затем, задумавшись, добавлял: —...
Выписывая друзей, профессор предложил им путевки в послебольничный пансионат — вроде дома отдыха для укрепления здоровья. — Недалеко от Ленинграда, — сказал Пётр Ильич, — на берегу Финского залива в сосновом бору... Долго, пытливо смотрел на Сойкина. Сказал: — Вы особенно нуждаетесь... Выписываю вас, но состояние ваших сосудов меня тревожит. Спазм держится, на редкость оказался стойким. Если боли возобновятся — немедленно к нам. Сделаем блокаду. — Хорошо...
Утром следующего дня певец взял с собой большое махровое полотенце, облюбовал за кишлаком рыжую от сгоревшей за лето травы полянку, разложил полотенце. Растянулся на нем, вздохнул блаженно, всей грудью и объявил художнику: — Меня нет... не существует. Вот так буду лежать до холодов. — Может, спустимся в Нурек, — предложил художник, — тут недалеко, всего шесть километров. — Не надо Нурек, и ничего не надо, никакой цивилизации. Хочу лежать, и всё! — Ну ладно, в...
... хотя и не однажды бывал в восточных краях, но не знал, что здесь исповедуют ислам, запрещающий правоверным потреблять спиртное, равно как и табак. Да, так оно и было: никто ничего не пил, и не было тут курящих. — Вас зовут Боймирзо? — обратился художник к хозяину сакли. — В ...
Однажды утром, отправляясь в горы, певец и художник заметили странную картину: неподалеку от молельни на плоском сером камне лежал старик и возле него толпилась стайка людей. Друзья подошли к ним. Знакомый таджик отвел их в сторону, сообщил: — Курбан-ака, наш самый почтенный бабай. Ему сто двадцать лет, он болен, попросил, чтобы его вынесли на камень. К старику один за другим подходили люди, видимо, родственники, дети, внуки, племянники; он каждому говорил что-то, иных брал за руку, удерживал...
Вот уже две недели живут русские гости в кишлаке Чинар. Певец наслаждается природой, просыпается с рассветом, выпивает кувшин парного молока и уходит в горы. Иногда часу в пятом или шестом в раскрытое окно сакли доносится протяжное: о-о-о, э-э-э, и-и-и... Эхо подхватывает неясные звуки, раскатисто повторяет их в ущельях и низинах, и Сойкин, проснувшись, узнает голос Молдаванова. Певец берёт ноты — одну, другую; вверх по октаве, вниз; голос его раздается в горах — то неясным дальним шумом водопада...
... привычек, укорачивающих жизнь. Впервые табачные семена попали в Европу из Индии и Китая в XV веке — вначале в Испанию, затем во Францию. Листья табака употреблялись не только для курения, но и в качестве нюхательного порошка. Были случаи отравления, что послужило поводом для принятия ...
В горах Памира высоко стояло жаркое октябрьское солнце. По тропинке, ставшей родной и знакомой, поднимался к Чинару Сойкин. За спиной он тащил громоздкий, завернутый в мешковину багет. Сама картина, бережно свернутая в трубку, покоилась в рюкзаке. И чем выше поднимался, тем чаще перекидывал багет с плеча на плечо. Он уже рисовал в своём воображении, как вечером войдёт в клуб бабаев, поставит у стены картину, торжественно скажет: «Принимайте подарок!..» Нет, не так он скажет — попроще и тише: «Для...
Отсортировано по релевантности | Сортировать по дате