Во многих странах мира в третье воскресенье июня празднуется День отца (Father's Day). Он был учрежден в 1909 году по инициативе простой американки Соноры Смарт, которая, стоя в церкви во время службы, посвященной Дню матери, подумала о том, что после смерти матери ее и еще пятерых детей воспитывал отец. Желая донести до отца, какой он особенный человек для нее, как она его любит и ценит, Сонора обратилась к местным властям с предложением учредить новый праздник. Её инициатива была поддержана, и вскоре праздник стал популярным в США и других странах.

Таким образом, День отца появился как выражение любви и благодарности, которые дочь посвятила своему отцу. В этот день принято дарить своим отцам подарки и устраивать семейные торжества.

Вслед за США День отца в третье воскресенье июня стали отмечать Великобритания, Нидерланды, Франция, Китай, Япония и другие страны. В нашей стране этот день не является официальным праздником, однако это – прекрасный повод поговорить о роли отца в самом широком понимании этого слова: отца как главы семьи; отца как примера для подрастающего ребенка; наконец, отца как основной движущей силы в воспитании настоящей Личности.

В судьбе академика Ф.Г.Углова отец сыграл ключевую роль. Его отношение к родителям и, в частности, к отцу заслуживает не меньшего внимания, нежели его достижения в хирургии и на писательском поприще.

О своей малой Родине, что в Киренском районе Иркутской области, на берегах могучей Лены, Федор Григорьевич писал часто и всегда – с какой-то особой любовью. И не раз отмечал, что суровая, но удивительно красивая природа здешних мест накладывала свой отпечаток на живущих здесь людей, наделяя их сильным, настоящим, сибирским характером.

Такими были его отец и мать. Наиболее полно и образно Федор Углов пишет о родителях в своей первой книге «Сердце хирурга», посвящая родителям и детским годам, проведенным на берегах Лены, целую главу. Мы лишь процитируем некоторые фрагменты.

Отец Федора Григорьевича – Григорий Гаврилович Углов – был родом «…из семьи потомственного пролетария». «Темпераментный по натуре человек, …забияка и участник слободских драк», имевший при этом «…природный ум и бойкий характер» он неминуемо стал участником тайных революционных собраний отцовского завода и так же неминуемо оказался в числе преследуемых официальной властью. 17-летним юношей он прошел суд, затем «…острог, а потом и этап — под конвоем, в одной связке с уголовниками, убийцами, клеймеными разбойниками…»

Когда Фёдор заявил о своем желании учиться на врача, отец дал сыну на дорогу 30 рублей и билет на пароход. До Иркутска на перекладных будущий студент добирался 22 дня, преодолев 1100 километров. Успешно сдав вступительные экзамены, в 1923 году Федор был зачислен на первый курс медицинского института.

Григорию Гавриловичу и Анастасии Николаевне удалось дать высшее образование пятерым из шести детей.

В последствии сам став отцом Федор Григорьевич старался не давить на детей, предоставив им свободу выбора жизненного пути, и, в то же время, поддерживать их на этом пути, убедившись, что избранная ими профессия станет делом всей жизни.

Вот что вспоминает младший сыо Федора Григорьевич, известный петербургский композитор и музыкант Григорий Углов: «Я увлекся музыкой с детства. Родители заметили это и всячески старались поддержать мой интерес. И отец, и мама сами отлично разбирались в музыке и в театральном искусстве, поэтому я мог делиться с ними всеми вопросами и всегда получал поддержку и добрый совет.

Позднее, когда музыка стала моей профессией и делом жизни, отец стал главным критиком, был на всех премьерах и, уже будучи в самом солидном своем возрасте, приходил на спектакли. Причем любил посмотреть ту или иную постановку именно перед предстоящей сложной операцией – это был, своего рода, сброс напряжения перед экзаменационным испытанием… У него было много друзей в театральных кругах. Они неоднократно бывали у нас в гостях, приезжали на дачу в Комарово и вели с отцом долгие разговоры об искусстве вообще и театре в частности. Отец как-то по-особому вдохновлялся после таких встреч и, как мне казалось, переносил это вдохновение к себе в операционную…».

А еще Федор Григорьевич внедрял в своей семье традиции – так же, как они существовали в дружной сибирской семье его родителей. Именно оттуда пришла традиция печи куличи на Пасху – для нас сегодня такая естественная и любимая, а тогда, в суровые годы советской власти, совершенно забытая…

Григорий Углов вспоминает еще одну семейную традицию, введенную отцом: «Эту традицию отец привез к нам из Сибири – вечером 31 декабря закапывать монетку в снег и с утра 1-го попытаться ее найти. Поверье: если найдешь, в семье следующий год будут водиться деньги! Еще со снегом был связан рецепт сибирских пельменей: отец добавлял снег в фарш. Пельмени он умел делать с детства, это был настоящий семейный обряд, лепили пельмени всей семьей. Наверное, наш новогодний стол отличался именно наличием домашних пельменей. Уже позже, в конце 70-х в магазинах появились всяческие приспособления для лепки пельменей, а изначально кружочки из теста вырезались, как и много лет назад, с помощью рюмок…».